Сolomna.ru
Новостной портал Коломны
Несколько лет назад мне посчастливилось познакомиться с замечательным художником, реставратором и иконописцем Василием Хрулёвым. В то время он руководил гончарной мастерской, созданной протоиереем Игорем Бычковым при храме Богоявления. Здесь создавались уникальные глиняные изделия, и все желающие могли обучиться этому ремеслу.
Для Василия же гончарное дело – лишь малое из граней его творчества.
– Художник должен охватить многое, – рассуждает Василий. – Настоящее художественное ремесло предполагает наличие обширных знаний в различных областях. Нужно непрестанно открывать для себя что-то новое не только в истории искусства, но и в других науках. К сожалению, сегодня знание многими считается необязательным для творчества и даже вредным. Это большое заблуждение.
Василий Хрулёв родился в семье творческой. Первым учителем и вдохновителем стала мама Ирина Витальевна Хрулёва – архитектор, художник, преподаватель живописи и рисунка в существовавшем тогда при школе № 20 художественном классе. С раннего детства она приобщала сына к искусству, поэтому, как говорит Василий, рисовать он начал раньше, чем говорить. Никто не сомневался в том, что свою жизнь он тоже обязательно свяжет с творчеством.
Его раннее детство прошло в старинном доме на Малой Рязанской улице в Коломне. Предки художника – коломенские купцы Абрамовы – были выселены туда в годы революции. А прежний дом Абрамовых сохранился до сих пор. Ныне это здание № 12 по улице Пионерской. В семейном альбоме сохранились дореволюционные фотографии всей семьи на его фоне.
Как рассказывает Василий, в комнатах, насквозь пропитанных историей, царила какая-то особенная волшебная атмосфера. Особый интерес вызывали старинные книги, которые, казалось, были везде.
– Дома часто принимали гостей. Многие из них были интересными людьми, о чём я тогда, конечно, не догадывался. Не раз к нам приходили коломенские краеведы: А. Е. Денисов, А. И. Кузовкин, – вспоминает Василий. – Я был совсем маленький и не понимал, о чём они говорят с моей бабушкой – учителем истории Натальей Николаевной Гальпериной, но чувствовал, что они обсуждают что-то крайне значимое. Так же сильно на меня повлияли рассказы про моего прадеда Николая Михайловича Гальперина. Я его не застал, но в доме часто слышал истории об этом интереснейшем человеке.
Николай Михайлович Гальперин – журналист, художник, писатель-краевед. Его рассказы издавались в журнале «Охотничьи просторы» под псевдонимом «Мхов». Он был уважаем в творческой среде города, общался с Борисом Пильняком и Александром Перегудовым. Существует семейная история о том, как однажды домой к Николаю Михайловичу приезжал Сергей Есенин. Сохранился даже диван, на котором сидел великий поэт. Диван берегут и передают из поколения в поколение.
– Когда прадед умер, его кабинет со всей мебелью и книгами остался нетронутым. Эта маленькая комнатка была частью ушедшей эпохи и переносила меня назад, в век эстетики. Детство в окружении всей этой красоты определило моё дальнейшее развитие.
Учился Василий в специализированном «Реставрационном» классе школы № 20, где наравне с общими предметами осваивали рисунок, живопись, историю искусств, архитектуру. Там же получил специальность художника-керамиста, обучаясь у мастера гончарного дела Михаила Валентиновича Деева.
После окончания школы Василий Хрулёв поступил на художественно-графический факультет КГПИ (ГСГУ). Здесь он встретился с коломенским художником Евгением Ивановичем Ходиным, который впоследствии стал его главным учителем, старшим другом и наставником – как сказали бы раньше, мастером. По словам Василия, «Ходин – художник с большой буквы». Он имел редкий педагогический талант, старался привить ученикам вкус и чувство меры.
Уже на втором курсе Хрулёв стал заниматься преподавательской деятельностью, попутно работая в реставрации архитектуры, а затем в кузнице Ильи Лебедева.
– С Ильёй Георгиевичем, создателем музея «Кузнечная слобода», меня свёл случай, – рассказывает Василий. – Однажды я открыл объявление: «Требуется художник». Пришёл, познакомился. Оказалось, что нужен художник по ковке. До этого я никогда с этим не сталкивался. Под руководством Ильи Георгиевича я освоил это интереснейшее ремесло и с удовольствием занимаюсь им до сих пор. Моя работа заключается в создании проекта архитектурных элементов или мелкой кованой пластики. Рисунок делается в натуральную величину на больших картонах, и уже по ним мастера выковывают изделия.
После знакомства с Лебедевым и его уникальным музеем кузнечного ремесла и русского быта интерес Василия к старине возрос и укрепился, а идея возрождения традиций в искусстве стала определяющей.
– Иногда приходят мысли о ценности того, чем занимаешься. Но когда появляются ученики, все вопросы отпадают, – размышляет Василий. – Всё, что я знаю, чему научился, передаю ученикам, и это вдохновляет и даёт силы для новой работы.
Долгое время Василий преподавал гончарное дело при Богоявленском храме. Сначала был организован керамический кружок для детей, но потом подключились и взрослые. Причём, это делалось на общественных началах. Все желающие могли прийти и бесплатно попробовать себя в роли керамиста. С 2019 года кружок прекратил своё существование, но мастерская сохранилась и продолжает свою работу при Успенском Соборе.
Преподавательскую деятельность Василий считает основной в своей жизни. Начиная с 2006 года и по сей день, он преподаёт, а ученики успешно поступают в художественные вузы.
– Прежде всего, вместе с учениками я и сам учусь. Чтобы объяснить что-то детям, нужно самому это освоить, поэтому каждый урок даёт очень многое в плане самообразования.
У Василия своя методика обучения, которую он применяет к ученикам разного возраста.
– Нельзя сказать, что я изобрёл что-то новое. Я, скорее, пытаюсь возродить методы, которые применялись в прошлых веках, скорректировав их с учётом современных запросов и способностей каждого отдельного ученика. Сейчас преподавание творческих предметов сводится к тому, что детей просто сажают, ставят перед ними задание и говорят: «Рисуй». А вот старая, классическая школа преподавания забыта, утрачена и обесценена. А она прежде всего заключалась в железной теории. Ведь рисование – это не что-то эфемерное, что не каждому доступно, а наука, и довольно точная. Я всегда рассказываю ученикам о том, что раньше профессия художника была таким же нормальным ремеслом наряду со всеми остальными. Художник должен знать и физику, и химию, и биологию, и анатомию, особенно собственную. Как устроен глаз? Как мы видим? Почему наши руки могут рисовать? То есть, должен быть научный подход к преподаванию рисунка. Результаты потрясающие. У меня были примеры, когда взрослые люди по этой схеме учились рисовать с нуля за короткий срок.
Однажды приятель попросил Василия написать икону. Художник не был уверен, что сможет, однако решил попробовать. Иконописной школы он не заканчивал, но под чутким руководством своего учителя Евгения Ходина стал изучать литературу, правила и каноны иконописи, смотрел, как работают коломенские иконописцы. В общем, собирал информацию по крупицам.
– Икону писать очень сложно, – говорит Василий. – Обывателю может показаться, что это нечто простое, ведь иконописный образ на первый взгляд кажется декоративным, не похожим на живого человека. На самом деле написать настоящую икону в тысячу раз сложнее, чем портрет или любую другую светскую живопись. Каноны, или церковные правила, которые говорят о том, что можно изображать, а что нельзя, как должен выглядеть конкретный святой, и так далее, – это ещё полбеды. Основная сложность заключается в том, что бы попасть в стиль иконы. Чтобы его повторить, нужно очень много всего перерисовать, перечитать и пересмотреть. Прежде всего нужно понять ход мыслей художника, который жил несколько сотен лет назад – о чём он думал, когда держал в руке кисть, как ею вёл. И это очень сложно. Поэтому, чтобы получилась икона, нужно долго учиться. Собственно, чем я до сих пор и занимаюсь. Я уже больше десяти лет пишу иконы, но до сих пор учусь и учусь, и этому нет предела.
Василий поставил перед собой задачу, чтобы каждая следующая работа была лучше предыдущей. За это время он написал не один образ, многие написанные им иконы нашли своё место в коломенских храмах.
Понять, как создаются священные образы, Василию помогает ещё и реставрационная работа.
– Когда восстанавливаешь старинную икону, очищая её от наслоений времени, начинаешь понимать, какие приёмы были использованы давно ушедшим мастером, – рассказал художник.
Главный принцип реставрационной работы, как и во врачебном деле, не навредить, постараться вернуть предмету его первозданный вид, но так, чтобы не потерять обаяние старины и по минимуму привнести что-то новое. Весь процесс реставрации должен быть обратимым, с учётом того, что в будущем вещь попадёт в руки новых реставраторов.
– Преступление, когда реставратор из старинной вещи делает совершенно новую, безответственно вносит непоправимые изменения, полагаясь только на свой вкус. Старинные вещи нас отрезвляют. С помощью них мы можем увидеть, как люди жили, какое огромное значение придавалось эстетике. Ведь каждая вещь, созданная, скажем, в начале ХХ века, даже самая утилитарная, например, ложка для обуви, была красивой. Не было ни одной вещи, которая не была бы чем-то украшена. И это нам говорит о том, что люди мыслили совершенно иначе. Тогда эстетике в жизни отводилась главенствующая роль. И самое страшное, что отказываясь от этого, мы лишаем своих детей возможности развиваться творчески и разносторонне. Наблюдая панельные стены и пластиковые стулья, ребёнку очень трудно будет стать хорошим поэтом или художником.
Василий убеждён, что художник – это не только профессия, приносящая доход. Это ещё и огромная ответственность перед людьми, живущими и будущими.
– Для меня основная задача моей жизни – как можно большему количеству людей показать, что мы живём сейчас в каком-то искорёженном восприятии мира. Вся наша культура, как бы мы сейчас не хотели от этого откреститься, создана людьми искусств. И за художником сегодня стоит выбор – подчиниться спросу на уродство, или остановиться и немного оглянуться назад, пока ещё не поздно. Всё, что я делаю – это попытка возродить уничтоженные традиции. Для меня это самое главное.