Семья Дроздовых жила в коммуналке, вместившей с десяток семей, на 1-й Красноармейской в городе Ленина. Отца, вернувшегося с Гражданской израненным и больным, Володька не помнил. Семья рано осиротела...

Закончив семилетку, Владимир поступил в специальную артиллерийскую школу за № 9 (САШ). Эти учебные заведения были в большом количестве созданы по указу И.В. Сталина в 1937 году.

Отбор мальчишке пришлось пройти жесточайший – приёмной комиссией учитывались многие факторы: состояние здоровья, социальное происхождение и знание школьных предметов.

Решение стать артиллеристом пришло, можно сказать, спонтанно. Однажды Володя увидел ребят в военной форме в сюртуках с золотыми пуговицами, красными петлицами, галунами на обшлагах, вязью из трёх прописных букв на воротнике и ботиночках фирмы «Скороход». Но более всего 15-летнего подростка поразили брюки с вшитым по длине штанины красным кантом. Почти генеральские.

Он мысленно посмотрел на себя со стороны. И остался очень недоволен сравнением. Раздолбанные ботинки со сбитым каблуком, познавшие руку сапожника, штаны с вытянутыми коленками и выцветшая ковбойка против этого военного великолепия. Никаких сомнений не оставалось.

Учебная программа в спецшколе не оставляла сомнений в том, парней готовят к поступлению в военные училища. Все преподаватели – офицеры с ромбиками в петлицах, кроме общеобразовательных – военные предметы. Строевая подготовка, изучение артиллерийских систем и уставов.

До начала нападения гитлеровской Германии на СССР оставались считанные недели и дни. Никто не говорил о возможной войне, но необъяснимая тревога и ожидание её как будто витали в воздухе. Дурным знаком стал перевод курсантов на казарменное положение.

Впрочем, ничто не могло поколебать их уверенность в том, что от тайги до британских морей Красная Армия всех сильней, что врага будем бить на его территории и своей земли не отдадим ни пяди.

И вот он пришёл тот день, 22 июня 1941 года. Что запомнилось. Командир дивизиона майор Хачатурян перед строем объявил, что Германия вероломно напала на Советский Союз, и твёрдо сказал, что врага мы разобьём. А в этом никто и не сомневался.

Мальчики назубок знали военную историю про победные освободительные походы, как их тогда называли, на запад на Украину, в Белоруссию, Прибалтику. Вот о финской кампании предпочитали не вспоминать.

Военное начальство сразу определило повзводно, кому и какую службу нести: дежурить на крышах, тушить немецкие зажигалки, заступить в караул, помогать санитарной команде. Взвод Дроздова был направлен в отделение милиции обеспечивать порядок в городе, изобличать и ловить диверсантов, ракетчиков и просто бандитов. Разговор с ними мог быть очень коротким.

Немцы продвигались вперёд очень быстро. И уже 10 июля в пригородах Ленинграда начались ожесточённые, страшные бои. Тогда курсанты и были направлены под Красное село. Обживались на месте, оборудовали боевые порядки, рыли в полный профиль окопы, блиндажи, заглубляли в землю 45-миллиметровые пушки.

Вскоре на позицию, занятую курсантами, начали выходить отступавшие ополченцы, части Красной Армии. Израненные, в изодранных гимнастёрках и бинтах, грязные, измученные бойцы. И рассказывали эти ребята про немецкую мощь – танки и самолёты. И как-то не сходилось увиденное и услышанное с наивными представлениями о войне и фильмами о героях Гражданской – Чапаеве, Котовском, Щорсе.

Зависала над позициями немецкая бронированная «рама», ведущая аэрофотосъёмку и предвещавшая безжалостные бомбёжки. Эшелон за эшелоном сваливались с неба «юнкерсы». Нагло, без опаски. Ни зенитной артиллерии, ни наших «ястребков» не было и в помине. Немцы гуляли по небу, уходили, отбомбившись, и возвращались вновь. Понюхавшие пороху на передовой солдаты матерились: где же наши красные сталинские соколы?

Самое паскудное состояло в том, что каждый чувствовал себя абсолютно беспомощным. Страх парализовал волю, пластал по земле, заставляя искать любую щёлочку, чтобы укрыться от летящих на головы бомб и снарядов. 15–17-летние ребята гибли на первом своём боевом рубеже. И это был ответ на вопрос: куда уходит детство?

В артиллерийских расчётах людей не хватало, и Дроздова определили подносчиком снарядов. Отбивали атаки бронетранспортёров и пехоты, немцы на этом участке почему-то не использовали танки. А сколько радости было, когда подожгли немецкую бронемашину!

Немцы продолжали наступать, заняли Красное село, наши части отошли, как сообщалось в сводках Информбюро, на заранее подготовленные позиции, ближе к Ленинграду.
Кольцо окружения города на Неве затягивалось петлёй-удавкой. 8 сентября над огневыми позициями и в окопах воцарилась звенящая, пугающая тишина, не сулившая ничего хорошего. Ожидание, неопределённость более всего противны человеческой природе.

Где-то за горизонтом послышался басовитый гул моторов, а затем появился строй «Юнкерсов», летевших на предельно низкой высоте, с хорошо видимыми крестами на фюзеляжах. Самолёты шли, не меняя курса, не маневрируя. Армада за армадой. Большая, грозная сила. Казалось, им не будет конца. Залаяли наши зенитки. Но место сбитого немца, тотчас занимала другая крылатая машина.

Пилотов «люфтваффе» не интересовали раздолбанные позиции русских и редкие орудия, вокруг которых копошились люди. Они летели бомбить Бадаевские склады, с их огромными запасами продовольствия, которого могло хватить на долгие месяцы осады.

Только на следующий день оборонцы узнали: взят Шлиссельбург. Кольцо блокады вокруг города замкнулось. А Бадаевские склады сгорели дотла, что потом обернулось трагедией и смертью сотен тысяч ленинградцев.

По одной из версий, пакгаузы подожгли с нескольких сторон немецкие диверсанты. Зарево пожара, бушевавшего несколько дней, было видно за десятки километров.

И уже зима 1941 года глянула в глаза, замедлив ток крови и забирая живительные остатки тепла у измождённых голодом и холодом людей. В коммуналке, где жили Дроздовы, не было семьи, не потерявшей кого-то из родных и близких. Царила лютая стужа под минус 40, от которой не было спасенья. Сиротская доля ожидала Владимира и его сестру Елену. Мама умерла в холодной постели. Ей не исполнилось ещё и сорока лет.

Немцы рассчитывали взять город на измор, не без оснований полагая, что ленинградцы вымрут сами. И не форсировали события. Случались наступательные операции, но не более того. Главная задача состояла в том, чтобы полностью разрушить город ударами авиации и артиллерии, а затем затопить вместе с остатками его жителей. С немецкой педантичностью они подсчитали, сколько дней смогут продержаться люди на скудном пайке.

Гитлер ошибся в стойкости и выдержке русского характера. Город жил. Работали Кировский и Сестрорецкий заводы, другие оборонные предприятия, ремонтируя и отправляя на передовую военную технику. К станкам встали женщины и дети.

Противостояние между двумя армиями приобрело позиционный характер. Фашисты считали, что русским всё равно конец. И нет смысла тратить на них патроны и собственную живую силу.

Окопы обеих сторон находились метрах в 150 друг против друга. Немцы забавлялись тем, что насаживали на штык буханку хлеба и кричали: русс, выходи! Сдавайся! Мы тебя накормим.

Ленинград, между тем, готовился к уличным боям, строил новую линию обороны. Взвод Дроздова вновь был отправлен в распоряжение одного из отделений милиции: ловили ракетчиков, паникёров, криминальное отребье.

Время шло, силы таяли. Ребятки от постоянного недоедания, дистрофии и холода умирали прямо в казарме. Не спасали и буржуйки, горевшие день и ночь. Краюха хлеба и баланда не добавляли сил. Личный состав болел цингой и куриной слепотой. Зиму 1941 пережили немногие.

9 февраля 1942 года остатки артиллерийской школы через Ладожское озеро эвакуировали по льду на открытых ветру ЗиСах в городок Борисова Грива, оттуда – в посёлок Кабону. Там в столовой по простоте душевной изголодавшихся, истощённых солдатиков накормили от пуза горячим супом, концентратами. Для кого-то из сидевших за дощатым столом исход стал летальным.

Кто не умер в Кабоне, ушёл в мир иной в теплушках по дороге в Сибирь, в Кемеровскую область, в город Мундыбаш, где и продолжилась учёба в спецшколе. Когда в мае 1944 года в САШ был сдан последний экзамен, выпускников школы отправили прямиком в Белорецк. Там в Башкирии дислоцировалось бывшее 2-е Ленинградское Краснознамённое артиллерийское училище, то самое, Михайловское, что в 1953 году переехало в Коломну.

27 января 1944 года победные залпы орудий возвестили о снятии блокады, и уже летом училище готовилось к реэвакуации в Ленинград. Так всё возвращается на круги своя. А повоевать Володе Дроздову больше не довелось.

Дроздов окончил годичные курсы младших командиров и был выпущен из стен училища в чине младшего лейтенанта 5 июля победного 1945 года. И был парад на Дворцовой площади, о котором впоследствии никто, нигде, никогда не вспоминал. Москва обиделась на ленинградских выскочек, поставивших телегу впереди лошади. История эта завершилась ленинградским делом и расстрелами ни за что, ни про что партийного руководства города.

Отправили младшего лейтенанта на Дальний Восток. Но и там война с Японией уже закончилась разгромом Квантунской армии. Что оставалось? Служить.
Владимир Дроздов получает назначение в артиллерийский дивизион, на Камчатку. Оттуда был направлен на курсы совершенствования на Сахалин. Потом был дан приказ ему отправляться на запад, в Белоруссию, затем в Германию.

Служа и переезжая с места на место, Владимир Александрович Дроздов окончил Лениградскую артиллерийскую академию. Линия судьбы армейского офицера прихотлива. Подполковник Дроздов, командуя дивизионом ракетных установок «Град», участвовал в событиях в Чехословакии, служил военным советником в Сомали. Закончил карьеру Владимир Александрович после более чем 30-летней службы в частях Советской Армии преподавателем на кафедре тактики Коломенского высшего артиллерийского училища в чине полковника.

P.S. Боевые награды нашли В.А. Дроздова уже после того, как закончилась Великая Отечественная война: медали «За оборону Ленинграда», «За боевые заслуги» и орден Красной Звезды.